Иди со мной,
Я подарю тебе покой –
Наследие богов.
Смотри – холмы
Позеленели до весны,
Но гари запах у ветров.

Мой дом был бел,
Но копотью покрыло мел
И отблеском огня.
Спален дотла,
И ветром по лицу – зола,
Не стало ни добра, ни зла.

Белые подковы по земле
Следом серповидным по золе
Белые одежды в темноте кромешной!

Астрал пылал,
Магические зеркала
Укрыла пелена
Бил свет по тьме
И тьма пыталась выпить свет
И ночи не дарили сна.

Белые подковы по земле
Следом серповидным по золе
Белые одежды в темноте кромешной!

Блестит роса…
Раскалывая небеса,
Пророчествует гром
Что те, кто смел
И земли защитить сумел,
Обречены на вечный сон.

Белые подковы по земле
Следом серповидным по золе
Белые одежды в темноте кромешной!

Открой меня, как книгу Бытия,
Открой меня, как книгу Откровения,
Прочти главу, в которой нет меня,
С присутствием любви и вдохновения.

Ты видишь эти строки, словно тень
Того, что лишь недавно только мыслил я.
Но, прежде чем наступит новый день,
Закрой меня, прочти мой титул – “Библия”.

Голая
перед судьбою душа
Новая
идея может помешать
Вечное
движение Галактики
Знакомая из практики
Тактика
выживания.

Припев:
Коммуникатор пищит – он зовет в бой
Коммуникатор называется самим собой
У него есть имя, у него есть номер,
Только мало кто понял, что коммуникатор помер.

Истина
когда ни нет, ни да
Мнимая
победа – новая беда
Мимо я
проследую по линии
С рождения до имени,
Выданного мне по теме дня.

1 СТАТУИ БОГОВ

Алый, похожий на кровь,
Зеленый, как пальмовый лист,
Сорванный ветром, стремящийся вниз,
Люби меня, опробуй на мне любовь.
Безграничный покой, воцарившись в душе,
Столь силен, что стихают шторма во Вселенной,
Дикого зверя способен унять
И меж врагами выстроить стены.
Пронзенный кровавой стрелой,
Погибший за чей-то каприз
(Смерть – это ветер, ты – сорванный лист),
Люби меня, елеем мне ноги омой.
Позволь мне стать чище, омыв свое тело
Кровью святых твоих ран,
Вольются в меня твои сила и смелость,
Только тобой я не стану.
Боль твоих глаз, боль твоих рук
Мне, увы, не с чем сравнить,
Только позволь мне за горечь и муку
Врагам твоим отомстить.
Зеленый, как пальмовый лист,
Громкий, как слава и честь,
Твердый, как сталь, честный, как месть,
Люби меня, как роль свою любит артист.
Настанет день, когда воздев
Руки к твоим очам,
Сокровища недр земли отдам,
Чтобы воздвигнуть храм.
Слово твое разойдется по странам,
Имя твое прославляя по грешной Земле.
Бурый, как старая плеть,
Хлеставшая кожу спины,
Дарящая боль, рвущая сны,
Люби меня, покуда можно терпеть.
Отдай мне краски твоих серых будней,
Я их воедино солью,
И, получив белый цвет воскрешенья,
Вечную жизнь воспою…
Люби меня, покуда можно терпеть…

2 СКУЛЬПТУРА ИЗ ПЕСЧАНИКА

Безликое солнце безжалостно хлещет
По каменным белым щекам,
Ветер врывается в мелкие трещины.
Неисчислимо веками
Количество снов, количеством грез,
Несбыточных планов любви…
Обиженный ливень твои смоет слезы,
Морщины умножив твои.

Незрячие очи всевидящим взором
Встречают жестокий рассвет.
И губы полны молчаливым укором,
Не смытым дождями и ветром…
И даже когда, сожженный дотла,
Исчезнешь в песчаной крови,
Твое униженье не станет желанней
Отсутствия вечной любви.

Грустный, как плачущий Бог,
Древний, как египетский сфинкс,
Печальный, как мир, хрупкий, как жизнь,
Люби меня, смахни мои слезы в песок.

3 ЦВЕТОК И ЛЮДИ С ОГНЕМЕТАМИ

Сквозь тьму, сквозь пепел и мрак,
Сквозь наслоения глины и песка,
Вверх, прочь, прочь из темноты,
Прочь от познания чьей-то правоты.
Мне скажут:
“Там боль, мгновения боль,
Здесь ты – король, а там – лишь маленькая роль
Сожженья.
Будь слаб, каким ты и был,
Трижды подумай, прежде чем твой пепел не остыл”.

Псы зла чеканят свой шаг,
Подданные преданнее преданных собак.
Бой в зной – и стонет песок,
Попранный подошвами подкованных сапог.
Я слышу
Смерть дня. Дыханьем огня
Был сожжен мой праздник, и еще осталось для меня.
Я смог… Но окончился срок:
Свободы радость льется пеплом в выжженный песок.

Разведи мост над рекой слез,
Упади ввысь, обретя жизнь,
Приходи к нам в колыбель сна,
Охлади пыл, вспомни, кем был.
Нарисуй круг – и придет друг,
Отвори дверь – и войдет зверь
Укажи знак – и найдет враг.
Все в твоих сожженных, но не сломленных руках!

Тонкий, как степная трава,
Послушная старым ветрам,
Лояльный к хозяевам, терпимый к врагам,
Люби меня, как любит добыча льва.

4 ФЛАГЕЛЛАНТЫ

Плеть искупит грех,
Не мольба – одни слова,
Сколько раз ты нарушал Слово
И его давал снова.
Боль и пота соль,
На плечах кровь горяча.
Жжет огонь земную плоть,
Есть резон нарушить сон,

Раз ты знал, чего искал.
Воли?
Нет, тебе нужна
Боль, ты
Свет открыл в себе
После
Сотни рубцов на обнаженной спине.

И как во сне
Ждешь удар – его все нет:
То ли спит идущий вслед,
То ли сечь затмила свет.
Впереди спина в рубцах –
Искупление греха –
Так ли боль ему нужна,
Как тебе близка она.

Круг замкнув твоей спиной
Искупле-
ния волной,
Новый
Старт, пошел отсчет,
Снова
Пятна плетей, стоны людей, словно
Вечная волна боли…

Упавший вниз, лицом в песок,
Словно сухой листок,
Сожженный нещадно палящим лучом
Тянущийся к свету росток,
Войди в мои двери. Обретшему веру
Всегда есть дорога к всеобщей великой Любви…

Люби меня, покуда можно терпеть…

5 ГЛАЗ

Серый цвет глушит звук,
Но каблуков четко слышен стук.
Коридор, двери в ряд –
Все безымянно, все очень зря.
Дверь открой любую,
Может, там что будет для тебя.
Но – опять пустоцвет,
Опять несчастливый билет.
Лабиринт серых стен,
Однообразия серый плен.
Дублей сто вновь и вновь
На кинопленку твоих мозгов.
Подключи проектор,
Убедись, что это – старый мир.
Серый цвет в сотый раз –
Все, что увидел твой глаз.
Твой каприз вышел прочь,
И на твой мир опустилась ночь.
Хоть, увы, ночь не та,
Но подарила тебе цвета:
Ночь тебе дарила синий цвет,
Дарила голубой.
За любовь я в ответ
Цвет подарю золотой.
Глаза пульс в килогерц
Адреналином наполнит сердце.
Если взгляд стал другим,
То беспробудность осталась с ним.
Мир сложнее изменить, чем верить
В самого себя.
Но устал серый глаз,
Значит, любовь не про нас.

6 УЛЬТРАСОВРЕМЕННЫЙ САМОУНИЧТОЖАЮЩИЙСЯ ПСИХОДЕЛИЧЕСКИЙ СОБОР

На возвышении храм из тонких нитей света,
Из дыма сигарет и змия в хрустале.
Стремится к облакам блеск золотых монет, а
Низменной любви – валяться на земле.

На возвышении храм из запаха магнолий,
Вдыхают кокаин сопливые носы.
Несутся к небесам молитвы, как пароли,
Кодированный бред любителей просить.

На возвышении храм. Витражные колонны
С подтеками слюны на золоте икон…
Хотим карьеру ангела, но воспаряют вороны
Над куполами черными и радугой знамен.

На возвышении храм в незримой сетке трещин,
Мерцание свечей и хохот без причин.
Со свода падал мрамор на плечи хрупких женщин
И сединой зловещей одаривал мужчин.

На возвышении хлам – обрывки и обломки –
Среди ветров, песка и выжженной пыли.
Лишь образ вдалеке знакомой незнакомки…
Она – ушедший призрак отброшенной Любви…

Постой, не уходи, старость мою пощади!
Бренным останкам моим не хватает
Частицы Великой Любви…
Дай мне ее хоть на миг, на секунду –
Фениксом встану из пепла и буду твоим рабом навек…

7 РАСПЯТИЕ

Кто ты, скажи сейчас, Бог или человек?
Твой ли отец создал всех нас, как создал мрак и свет?
Скажи, почему столько горя и пепла?
Скажи, почему столько боли, обмана и зла?
Тебе ли становиться судьей!
Что можешь понять ты, глупец?
Не думая, следуй Великой Тропой.
Воистину, блажен, кого любит Творец!
Все это понятно, но мне нужен путь,
Лишь который я выберу сам.
Пусть я ошибался не раз,
Но ошибки одобрены были богами…
“Ты видишь и сам, что небеса
Великодушны к грехам…”
Прощение детям, прощенье убийцам
И смерть – еретикам!
Зеленый весенний листок,
Ты судишь живительный дождь,
Что мерзко и холодно, ты вымок, продрог,
Но ты – не засох! Скажи мне, чью влагу ты пьешь?
Да уж не ты растил цветы и обжигал горшки,
Не ты возводил над рекою мосты и храм построил не ты.
Ты просто смотрел на жестокость и голод,
На беды, болезни, на войны…
Ты просто
смотрел…
Ты знаешь, что Любовь дается не задаром –
С протянутой рукой на выходе души.
Симптомы не болят, пока не станешь старым,
А там уже и душу меняешь на гроши.

Оставь себе свою цепочку ритуалов!
Когда суть не ясна, обычаи в цене.
Причин и следствий – нет, и логики не стало:
Без объяснений – выгодней вдвойне!

Кто прав, а кто не – очень, где праведность, где грех…
Страдание измерит стойкость наших душ!
Молитвы и стенанья раскоцал под орех
Твой Бог и с облегченьем принял душ…

Он знает все, что ведомо и что не ведомо,
Сомненья и надежды – словно чистый лист,
Но состраданье потерял, увы, давным-давно
Небес себялюбивый эгоист!..

Погрязший в мирской суете,
Обретший спесивую честь,
Сорванный ветром, способный лететь…
…Прошу тебя, люби меня, как я есть…

8 ВОЛШЕБНОЕ ПОЛЕ ЦВЕТОВ (инстр.)

Способны ли гакки двигаться против воды,
Вдыхая золы аромат до последней звезды?
А ежели нет, то кому нужна эта ночь?
А ежели так – очарованным львам не помочь!
Ветер с любовью не пишут со знаком “равно”.
А если и пишут, то это – плохое кино.
Под тополем ива не будет расти все равно.
Как странно, ты видишь следы только там, где темно.

Печати сорвали, и ты слишком поздно пришел.
А тот, кому невтерпеж, уже принял укол.
И ты возвращаешься в теплое лоно квартир…
Гитарные струны давно уж протерты до дыр.
Желанием плоти ты алчно терзаешь свой дух,
За зайцем одним ты погонишься – выловишь двух.
И ты, повторяя движенья святых пастухов,
Сознанием тешишь себя, что сюжет твой не нов.

Способен ли солнечный луч обратиться ручьем?
И веришь ли ты, что скоро войдешь в этот дом?
И стоит ли плакать, когда мы с тобою уснем
сладким сном?
Не бойся присутствия – здесь мы с тобой вдвоем.

Вода не прочна, если ты – не святой Иисус.
Ей нечего ждать, если ты – новоявленный Брюс.
Вкусив только раз, ты въезжаешь во вкус,
Тебе хочется жить, но в руках твоих – пиковый туз!

Тучи сталь
С голубого листа неба
Прямо вниз
На балкона карниз слепо.
Солнца луч,
Ненавидящий туч племя,
Смело влет –
Вот и вышло ее время…

Летний снег облетел с тополей,
Солнце печет жарче и злей,
Жажда настигнет меня невзначай –
Я воздух пью, словно липовый чай.

Гарь и зной,
Мне давно не смешно, город!
Знаю твой
Полумертвоживой норов.
И мой бег –
От асфальтовых рек в зелень,
В мир, где лес
И сплетенье чудес тени…

Таинство тени порадует день мой,
Тайна прохлады касается ног.
Я в окружении природы движенья
Пью, пью, пью, пью березовый сок… во как!

Одинокое, беспросветное,
позабытое, неуемное,
я животное не воспетое,
нелюбимое, недостойное.
Приручи меня, хоть ненадолго,
хоть на полчаса, на минуточку…
Обними меня не обнятого,
обучи меня необученного…

Отвори мне дверь во спасение
и заботу возьми в ладонь свою,
и прими мои опасения,
что развешаны ветром по небу.
Окружи меня пониманием,
подари себя безоглядочно,
ты прими на веру познание
приручения и значимости…

Мы ответ несем за прирученных,
так куда же ты снова отправился!
Мои слезы тобою осушены –
мое сердце тобою отравлено!
Да, я сам просил, разве в том вина,
Что хотелось ласки и нежности
И любви чуток, только, знать, она
Неделимая и бесконечная.

Мой король изменил долгу,
Стал от жадности слеп.
Ослепило его золото
И священный вертеп.
И, когда я посмел больше,
Чем положено мне,
Я был гневом его скошен
И объявленный вне-…
Он поджег мой дом,
И все те, кто в нем,
Были взяты огнем, Боже!
Ударом молнии дрожь по коже,
Что я повинен по всем.

Посланник Бога, надев маску,
Ударил плетью коня,
И я увидел в глазах властных
Последний отблеск огня.
И, укрывшись плащом-тучей,
Он оставил мой двор.
Королевский я был лучник,
А теперь – только вор.
Дом спален дотла,
Лишь одна ветла
От пожара бела, Боже!
Я слышу соль на губах – слезы,
Течет сквозь пальцы зола.

Часы пробили свое время,
Пробил и мой грозный час.
Мне не простили мою преданность
И понимание масс.
Собаки, спущенные с цепи,
Уже почуяли след.
Они поймают меня, вепри!
Когда наступит рассвет.
Я презренный изгой,
Незаконный герой,
Я приму этот бой, Боже!
Ты покинул меня, все же
Ты остался со мной.

Отнюдь не ветер стонет в проводах,
Да и небо нынче совсем не для меня.
Посмотри в глаза себе – там отразился страх,
Ну так скажи, зачем тебе встречать начало дня?

Между деревьев хожу и скучаю –
В этом обличье ты меня не узнаешь…
Выйди на улицу, глянь на село:
Вервольфы гуляют и всем весело!

А там, за селом, в заброшенной шахте,
Сидит медсестра, рядом – скальпель и смерть…
Ребята, вы траурный блюз ей сыграйте,
Ведь под него намного проще умереть…

Быстрее слез бегут года,
И мало кто чего достиг.
Как странно: жизнь – паденья миг
Из ничего и в никуда
Без следа.
А лишь вчера любили свет,
Но в песнях возносили тьму,
Не признаваясь никому,
Что смысла в строках этих нет –
Вот и весь секрет.
Года – меж пальцами вода –
Уйдут под землю, как и мы,
Никто не вспомнит никогда,
Зачем мы были рождены.
Года – меж пальцами песок –
Прессуясь в камни на плечах,
В нас развивают детский страх,
Что дело главное не смог
Сделать в срок.
Но в лабиринте суеты
Нам так привычно стало жить,
И потерявшуюся нить
Любви, поэзии, мечты
Не возвратить.
Года – меж пальцами вода –
Уйдут под землю, как и мы,
Никто не вспомнит никогда,
Зачем мы были рождены:
Построить дом, жить в доме том,
Рожать, воспитывать детей,
Сажать деревья под окном,
Чтоб возродиться в них потом,
Влюбиться по уши хоть раз,
Открыть одну свою звезду
И вспомнить хоть одну из фраз,
Что в трудный час спасают нас.

Над новогодним лесом – новогодний снег,
В уютной комнате – уютный человек,
На новогодней елке – множество шаров,
Оттаявшие ветки, запахи лесов.
Кружится белый снег, ласкается, как зверь,
Прости злодею зло и в доброту поверь.
Придет к тебе любовь, и доброта придет.
Как избавление, приходит Новый год.

Оттаявшие дни – оттаявшая роль…
И только в Новый год ты – сам себе король.
Люби, пока любим
и нравишься другим,
Мечтай, пока мечта
доступна и проста.
Покуда молод ты, играй в свою игру,
Со старостью своей сражаясь на ветру
Отчаянных идей, сомнений и побед,
Вопросов, Новый год которым даст ответ.

Наблюдали облако,
Остальное по боку.
Бегали по радуге
Из детской шалости
От горя к радости.

Нас хватились по утру,
Птиц пустили по ветру.
А собаки в тот же час
Гоняли детвору,
Да не искали нас.

Нам – до горизонта бы
И не числится, а быть
Ветром по густым лесам
И синью в небесах.

Травы заплету в косу,
Ноги окуну в росу,
Крыльями взмахну, На волю
От оков и боли
Полетим с тобой.

Не догонят, не найдут,
Из канонов вычеркнут.
Что нам пряник, а что – кнут,
Все это по боку,
Летим за облаком.

По краю леса, по заросшему бурьяном полю
Гуляли кони по российской стороне-приволью,
Ой да…
По краю леса, буреломом старым пробираясь,
Зубами щелкала голодная да волчья стая,
Ой да…
Неслышно серой тенью вырвались из лесу волки
И жеребятам малым повцеплялись в нежны холки,
Ой да…
Ой, как восстали кони на противников поганых,
Копытами топтали, наносили страшны раны,
Ой да…
Выгнали зубоскалов со святыни в темень злую.
Ай, кобылица над убитым жеребцом тоскует,
Ой да…

Однажды к лету заглянула осень,
Сидела за столом почетной гостьей.
Сквозь крону яблони ломилась просинь,
Закат окрашивал листвы волосья.
Клубится дым из самовара терпкий,
И чаем ароматным дышит воздух,
Печально звезды прыгают по веткам,
Над горизонтом студит месяц воду.

За разговорами о сенокосе,
О жатве и о сути вечных истин
Никто не ведал, что в одном вопросе
Давным-давно регламент вовсе вышел.
Морозным инеем покрылись травы,
И первой корочкой покрылись лужи,
Засуетилось лето: «Боже правый!
Пора ко сну!» – сказало перетруженно.

Вздохнула осень, развела руками,
Присела грустно на листву опавших дней.
Приветы лета в небо косяками
Пернатых улетают в страны, где теплей, –
Они оставят тонкие надежды
И обещаний аромат знакомый.
Деревья сбросили свои одежды,
И величавые исчезли кроны.

Сказала осень: «Засыпай, подруга,
А я, пожалуй, посижу немного,
Пока в окно не постучится вьюга
И белым мелом не замажет наш порог».
А ветер, по земле рассыпав звезды
Кленовых листьев, от заката красных,
Раскачивал пустую сеть березы
В попытках слабых изобразить ненастье.

А вечер с тыла подошел разведкой
И воцарился во дворе навеки.
Клубится дым из самовара терпкий,
Печально звезды прыгают по голым веткам…

Пигалица, пигалица,
Ладони у лица –
Вывалиться, выплакаться
До конца.
Птицею высь высветится,
Да пуле не достать:
Блеском росы дым выльется –
Не видать.

Над рекой медленным облаком
Уплывай по течению в рай.

Сложенные, выжженные
Пожара языком,
Кожаные. Вырежи мне
По живому (по живому… по живому…).
Ржавые, простуженные
Последыши огня,
Жалостью разбуженные…
Зря! (зря – зря – зря – зря – зря)

Льется дым, стелется по земле –
Лучше с ним, нежели в мертвой золе!

Новая беда – старые долги,
Да не видно ни зги.
Черная вода, белые стихи
Береги, побереги. Берегись!
Ветра помело – рябью по воде,
Отражение – враг,
Дымчатым крылом голову задел
Мрак!

Писать мотив
На звук дождя,
Про сон забыв
И дня не ждя.
Мираж пера
Скребет блокнот.
Слова текут на белый снег
Проталинами. Человек
Устал
Писать мотив
На звук…
… бежит паук по ниткам,
Туго по углам натянутым,
Словно пагода…
… дождя.
Мираж пера
Скребет блокнот.
Слова текут на белый снег
Проталинами. Человек
Устал
Писать мотив…
… а коли жив,
Будет понимание
Того, что не оставили,
Всего, что не исправили
Вчера, зато проверили,
Да кое-что забыли…

Писать мотив
(как знать, ты жив,
На звук дождя,
(но стук – не зря
Про сон забыв
(страшон мотив
И дня не ждя.
(гвоздя и молота
Мираж пера
(ты знаешь, вчера
Скребет блокнот.
(распяли тех, кто знал
Слова
И их значенье в жизни…

Бес
Полуночный полез
С подручными наверх
По выщербинам.
Пусть
Не вымощенный путь –
К подножию небес.

Там
У красочных ворот
Стоит печальный тот,
Что братом бесу.
Свет
Меча его – ответ
Непрошенным гостям.

«Брат,
Возьми меня назад.
Хоть именем отца,
Хоть пламенем
Клянусь,
Что век не ошибусь…
Да что-то ты не рад…»

Тень
Раздумий на челе,
Благочестивый взор –
На небеса.
Покой
Тревожит сей изгой
И разбираться лень…

«Нет,
Грехи твои стары,
Ты вышел из игры
И сжег свои крыла.
Без них ты – просто бес,
Живущий без небес».

Встать
И гордо помолчать,
Не обнажая меч.
Улыбку на лицо,
Но свет неверных свеч
Вновь исказил черты…

«Что ты судишь по крылам,
Не глядя на дела,
А их не мало…
Мне
Не нужен рая свет,
Но – подле быть тебя».

Не подходи ко мне, я – раненный остров.
Мои вулканы ожили в течение нескольких дней.
Я скрыл от ваших глаз искристую россыпь
Алмазов, а так же замшелых камней.
Мое дыхание – ветер, а голос – прибой.
Вне шторма мне нечего вам заявить.
Там – вырубка леса… Это – шрам через бровь!
Я слил свою кровь в озера – вам нечего пить!
Лавинами гнева покрою заросли мха,
Оставив лишь пепел сожженных дорог.
Волны, беснуясь, сотрут мои берега:
Я богом проклятый раненный остров!

Ушло, произнесенным вслух,
Ушло, произнесенным вслед,
И следом – одинокий дух
Давно утраченных побед…
Исчезло в недрах пустоты,
В ней обретая новый смысл –
И созидание мечты
Приобрела скупая мысль.

Попутно принимая свет,
Попутно собирая тьму,
Спешит, доступное для всех,
Не доставаясь никому!

Врываясь пеплом в мир иной,
Пытаясь догмой выжать суть,
Упало гильзою пустой,
Почти закончив этот путь…
Но, отраженное в глазах,
Навстречу скомканным ветрам
Пробило первобытный страх
Плодами сливы по ветвям.

Попутно принимая свет,
Попутно собирая тьму,
Летит, доступное для всех,
Не доставаясь никому!

Сожженных веток горький дым
Пронзает грезы о былом
И белый дом, и иже с ним,
И разговоры ни о чем.
Внезапно вырвалось из пут –
Казалось, грянула беда…
Но, совершив громадный путь,
Вернулось молча в никуда…

Сорви печать, войди в запретный зал.
Я не уверен в том, что ты его узнал,
Но здесь когда-то были приняты запретные грехи,
Здесь поэтессами предприняты последние шаги,
Здесь награждались орденами за заслуги, без заслуг,
На клевету нарвался в этом зале мой невинный друг.
Не хватит места в этом зале мертвецам,восставшим из могил.

Великий Судья сорвет пелену со слепнущих глаз,
Но только слепой – он видит подчас
мир лучше всех нас.
Рабыня Любви у чахнущих роз увидит свой рок,
Она – сумасбродка, но разум ее Господь уберег.

Оставь мечты на полках книжных снов
И положи в карман обрывки старых слов.
Поверь, когда-нибудь они нам пригодятся, и тогда
На кителе твоем зажжется новая звезда.
Ну а пока решай по-новому и созидай не так,
Ведь грандиозные дела сегодня – в сущности пустяк!
Нас трубный голос призовет из жизни грешной на великий суд!

Великий Судья сорвет пелену со слепнущих глаз,
Но только слепой – он видит подчас
мир лучше всех нас.
Рабыня Любви у чахнущих роз увидит свой рок,
Она – сумасбродка, но разум ее Господь уберег.

Понурый зверь бредет
По переулку в сон,
Его никто не ждет,
Он боле не влюблен.
По бездорожью в грязь
Какого ищет здесь?
Пусть не сумел упасть,
Но как-то вышел весь,
Волчара.

Промокший до костей,
До ревматизма в дрожь,
Но кинуть глаз не смей
И честь его не трожь!
По гордости ножом,
У горла – грязный стек,
По сердцу топором,
По шерсти белый снег,
Волчара.

Слезами по глазам
Дождя слепая сыпь.
В глазницах святый храм,
В душе – по-волчьи выть.
Так и бредут впотьмах
На свет седой Луны
Хоть внуки Божества,
Но дети Сатаны,
Волчата.

Прозрачный лес, звенящий воздух, белый снег,
Изящных линий горизонта берег полн.
Глаза в глаза – два вида: волк и человек…
Возможно, это сон?

Обычно, боль, обычно, кровь из века в век,
Но исключением закона бытия
Два одиноких зверя – волк и человек
Друг друга ловят взгляд.

Стоит ли рвать глотки,
Коли в одной лодке.
Стоит ли быть в ссоре,
Коли одни в море.
Друг мой и брат, мы с тобой
Одной крови.

Прозрачный лес, звенящий воздух, белый снег,
Изящных линий горизонта берег полн.
Глаза в глаза – два вида: волк и человек…
Пусть явью станет сон…

Легкой поступью лето выпало
По распаханной и горячей земле.
По-над речкою звезды выпали,
Я не видела и не ведала, где.

Бисер россыпью по муравушке,
Босоногая, по зеленой бегу.
До рассвета гуляла, батюшки,
Белым именем называли судьбу.

Над деревьями, над зелеными
Восходила царица ночи Луна.
И на все на четыре стороны
Разлетелися черны вороны,
Крылья хлопали черной радугой.
Ну, кого вы могли обрадовать!
Выжигая холодным облаком
Все, что видели, все, что пробовали
Жалом, высеченным из горести…

А на все на четыре стороны
Не хватило всего по ворону…

Легкой поступью лето выпало
По распаханной и горячей земле.
По-над речкою звезды выпали,
Я не видела и не ведала…

“Зомби – это когда много, а зомб – это когда один”.
Ляхова Л.Г.

Это не реальность, это даже не сон:
В окно твое стучится настоящий зомб.
Он устал от дорог, промок, продрог,
Пусти его в свой дом – уснет, как сурок.
Но по ночам он не спит,
Позвонками стучит,
Скучает, видно, по таким же, как он,
Одинокий зомб.

Это не иллюзия и не обман,
Глаза не могут солгать, они – не Ганс Христиан:
Зомб печален, как бог, у его ног щенок
Приютился, гад, знает, кто тут одинок.
Зомб сидит на полу,
В запыленном углу,
Явно думает о чем-то другом
Одинокий зомб.

Видишь ли, братишка, он – рожденный бедой,
Он появился на свет, когда накрылся (…).
Он не любит войны, в том его нет вины,
Он считает войны глюком энурезом больных.
Взрыв маленькой бомбы порождает новых зомби,
Укрываемых нутром катакомб…
Одинокий зомб…

Итак, скучая по своим, он их рождения враг,
Он не желает миру зла, а мир, увы, не дурак:
Как пружина в часах. Ключом является страх.
Пружина лопнула – и можно говорить о грибах…
Пока же пейте ситро
И разъезжайте в метро,
Пейте метро,
Разъезжайте в ситро…